Докладчик обязуется рассмотреть воду в трёх её сетевых состояниях – институциональном, рекреационном и экспериментальном – в качестве детектора, настроенного на выявление взаимодействий разной частоты и интенсивности, в которые на протяжении советского атомного века вступали физики, компактно проживающие на Большой Волге, и элементарные частицы, этими физиками изучаемые.

В 1940-е воды Московского моря и гидротехнический комплекс Иваньковской плотины стали конспиративным прикрытием для секретной ядерной лаборатории, числящейся гидротехнической. С созданием Объединенного института ядерных исследований и превращением Дубны в хаб интенсивного взаимодействия, где генерируются жизненные стратегии оттепели, вода превращается в среду жизни оияйцев, подразумевающую лодки, моторы, приключения шлюзования, флотилии выходного дня, институтский яхт-клуб, эксперименты с водными лыжами и дайвингом. В 1960-е вода становится экспериментальным детектором: идея Моисея Маркова использовать глубины для нейтринных телескопов рождает глобальные сети, где находится место Гавайям, Антарктиде, Байкалу, мембранам железного занавеса и войне в Афганистане.

Словом, вода рассматривается в качестве активного участника формирования институциональных сред, научных идентичностей, практик существования и эпистемических режимов физики и физиков. Техносоциальные доминанты контакта с водой и Бруно Понтекорво – выдающийся физик, ученик Ферми, коммунист, тайно перенесенный из Западного блока в Восточный, известный охотой на самую неконтактную частицу (нейтрино), общительный и не дающий интервью, повлиявший на стиль жизни Дубны и ставший пионером подводной рыбалки в гидрокостюме «Калипсо» с набором гарпунов, изготовленных в мастерских ОИЯИ, – обеспечивают невозможную связь частиц и физиков в потоках времени.

Спикер: Галина Орлова, Школа исторических наук НИУ ВШЭ